|
 Поль Клодель о Рембрандте
"Это великая дата в истории искусства; когда живопись перестает играть декоративную или репрезентативную функцию и устремляет на реальность свой собственный взгляд, формируя сокровищницу приемов и фраз, линий и цветов, посредством которых созданные образы, цепляясь друг за друга, приобретают значение.
Голландский мастер больше не простой исполнитель заказа, воли клиента, который предписывает заранее средства достижения цели и саму цель, но глаз, который выбирает и схватывает, зерцало, которое отображает, и все, что он делает - продукт его мысли, его способности видения. Все фигуры, что предстают перед нами, - из Зазеркалья, отраженные в глазах мастера. Градация теней, расположение вокруг центрального фокуса, размывание или уточнение детали, корреспондирующее со стремлением ослабить или сконцентрировать внимание.
Светоносное пятно, все организующее посредством себя самого и заставляющее все вокруг себя то сверкать, то тускнеть, отблески и отголоски, отражающие пустоту или чистоту, особая тишина, обволакивающая предмет, завладевая нашим взглядом, - все это выдумано не Рембрандтом и не им одним использовано. Он не единственный и не первый, кто смог вдохнуть в картину дух, если так можно сказать, расцвечивая фон, кто смог заменить луч взглядом, тем взглядом, который создает лик, освещая его. Но там, где другие робко пробовали свои силы, он действовал с уверенностью мэтра.
Все его портреты, что мы видим вокруг себя, не архивные документы, точно проверенные и зафиксированные историком или моралистом, но мужчины и женщины, познавшие мрак ночи, они вернулись к нам менее отталкивающими и темными, снова купающиеся в свете, одолженном памятью, они приняли свой прежний вид.
Они здесь, чтобы разбудить сознание и сердце художника, ибо внутри их чрева не разбужена еще порождающая мощь. К небытию они прошли лишь половину пути. Им окончательно удалось то, что наша беспомощная память едва-едва осмелилась предпринять. Заштампованные печатью индивидуальности, они снова несут в себе, преодолевая ее, образ Божества, которое прячет от нас повседневность, обстоятельства и роли нашей жизни.
Отсюда эта особая атмосфера, которая пропитывает картины и гравюры Рембрандта, атмосфера сна, дремоты, уединения и безмолвия, нечто вроде ночного увядания и ментального поражения перед мощью сумерек, что перед нашими глазами продолжают свою разъедающую работу.
Искусство великого голландца не в том, что он исступленно пытается сохранить прошлое, копируя его, но во вторжении воображения в область повседневности, торжестве чувств, увековечение радости и цвета.
Это не запечатленное для просмотра настоящее, но приглашение к воспоминанию. Говорят, что художник сопровождает каждый жест моделей, каждую их позу, все незримые связи с другими моделями, сопровождает, не отпуская, в путешествии по ту сторону пространства и времени, путешествии в нашу память, которое всегда в прошлом, в которое смутно погружаешься и которое запечатлевается в контурах и их перетеканиях.
Чувство будит воспоминание, а воспоминания, в свою очередь, чуть слышно задевают упрятанные пласты памяти, вызывая в ее ауре и другие образы.
И ничего подобного не испытываешь перед картинами Рембрандта, нет чувства вечного и навсегда заданного, схвачено ненадежное, непостоянное, часто мимолетное, воскрешается устаревшее, давно ушедшее: едва приподнятый занавес вот-вот готов опуститься, изображение сотрется, луч света увильнет и контур потеряется, и тот, кто только что был рядом, исчезнет.
Это почти то же, как если бы у нас было время узнать его в момент деления хлебов, или как если бы он оставался еще там, в той трагически-торжественной обстановке после всего, что уже кончилось, после загадочной грозы, пережив ее. Есть в этом что-то похожее на морские приливы и отливы, о которых я только что говорил, на это чередующееся постоянство, которое наполняет воодушевлением всю жизнь Голландии, на эту избыточную полноту, которой, кажется, полна каждая капля морского прилива.
Но Рембрандт не говорит о той воде, что заполняет наши полотна и проникает в сами глубины нашего существования. У него идет речь о свете, который для него как живительный сок и в то же время путь эманации его мысли. Как же он любит свет! Как он представляет себе его игру и нюансы, препятствия, закрывающие и открывающие для него небо, это восхитительное упоение лучом, который манит и проникает в нашу собственную сокровищницу мысли. Египтяне и греки, обнаженные, перетекающие друг в друга тела, божественный разговор на священном расстоянии...
Рембрандт - мастер луча, взгляда, всего того, что оживляет и открывает путь к задушевным признаниям, шепотам и крикам, что будит персонажи и объекты, которые начинают жить и действовать... Мы проследовали быстрым и неровным шагом по чудесной галерее, и вот достигли центрального зала, который полностью занят одним-единственным “Ночным дозором”.
К нему, через всю Голландию в центр Амстердама, к сердцу всей живописи Золотого века, олицетворением которой он является, устремимся мы, вдохновившись книгой Фромантена.
Тотчас же, как перед ним вы откроете глаза, как отпустит вас чудесное потрясение от всего этого золота, собранного и сфокусированного так, что откликаются самые запрятанные уголки нашего мозга, от этого света, который как видимая мысль, как средство привлечения внимания, нюансирования, от этого психологического отклика, так вот, после этого, то, что вас действительно потрясет - это композиция.
Два основных персонажа, один из них - главный, он доминирует в своем черном одеянии с красным шарфом, второй - а во что одет этот другой? - кого они увлекают за собой и почему они стоят на самом краю картины, почти на раме? Еще один шаг, а уже видишь, как жестом человек в черном приглашает «светоносного» его сделать, и из этого плохо освещенного портала, что виднеется за их спинами, они шагнут в царство невидимого.
Тогда как все другие персонажи, сзади них, возбуждены, не просто так они так оделись, размахивая своим разномастным причудливым оружием, они сами - не хотят ли они сдвинуться с места? Еще как хотят! С переднего плана до заднего художник изобразил различные градации и различные нюансы движения, которое готовится, мы, кажется, начинаем чувствовать, как сами переживаем ту паузу, затишье, которое вот-вот нарушится с первым шагом, когда нога второго персонажа ответит на импульс взгляда человека в черном!
Знамя развернуто, раздается или вот-вот раздаться барабанная дробь,
мне кажется, что я уже слышу оружейный выстрел."
|
