Святой Матфей, 1661
Снятие с креста, 1634

	Христос в Эммаусе, 1648
	Давид и Урия, 1665

Какие страшные вещи она о себе говорит, а он даже не может ей возразить! Да, Лисбет не проявляет интереса к телятам, птенчикам, щенкам; если сестра идет на рынок и за ней увязывается какой-нибудь малыш, она не испытывает ничего, кроме раздражения... Рембрандт скомкал первый мертворожденный набросок и подумал, как заблуждаются его родители, полагая, что дети вознаградят Лисбет за скучные годы жизни с дураком. Мужчина - вот что ей нужно; видный мужчина вроде Яна Ливенса - вот кто должен посеять в ней семя, иначе в груди ее не хватит молока для ребенка.
- Не наклониться ли тебе чуть-чуть? Может быть, если ты наклонишься и будешь смотреть на него... - попросил он.
Девушка наклонилась вперед, но без той заботы и нежности, о которых думал Рембрандт: она просто согнула спину, словно ей на плечи взвалили тяжелый мешок. Избегая его взгляда - несомненно потому, что он уклонился от разговора об отсутствии у нее материнских чувств, - она с безразличным видом уставилась себе под ноги. А он не хочет раздражать сестру, напротив, он будет рад хоть немного утешить ее, убедить в том, что она нужна, - даже если для этого ему придется и дальше портить один лист бумаги за другим.
- Знаешь, Киска, я очень беспокоюсь за тебя, - сказал он и тут же подумал, как прискорбно не соответствует это старое прозвище нынешнему облику Лисбет, который давно утратил былую мягкость.
- Беспокоишься за меня? Почему?
Он не смог ответить: «Потому что ты как-никак была красива, а теперь твоя красота увяла, и жизнь, которая тебе предстоит, вряд ли стоит того, чтобы жить». Вместо этого, с преувеличенным вниманием разглядывая свой бесполезный рисунок, Рембрандт сказал:
- Потому что у тебя такой утомленный вид - ты слишком много работаешь.
- Много работаю? Да это же мое счастье. Не работай я столько, меня пришлось бы засадить в сумасшедший дом. Отними у меня метлу и щетку, и я, вероятней всего, рехнусь.
- Из-за отца?
Рембрандт увидел, как судорожно передернулось белое апатичное лицо сестры, и подумал, что она, пожалуй, любит отца еще нежнее, чем он, - у нее ведь такая пустая одинокая жизнь.
- Отчасти из-за отца, отчасти по другим причинам, - вяло ответила она. - Но не стоит об этом. - Если я могу чем-нибудь помочь тебе, Лисбет, я, конечно...
- Хорошо. Будешь выносить помои после ужина? Ведро слишком тяжело для меня: поднимаю - спина трещит.
- Разумеется, буду, и с радостью. Напоминай мне, а то я могу забыть.
Даже этот жалкий знак внимания Лисбет приняла с признательностью: Рембрандт со стыдом и раскаянием заметил, что сестра смотрит на него глазами, полными нежности.
- Только ты не думай: я совсем не хочу взваливать на тебя лишние тяготы, - сказала она. - Видит бог, их у тебя и без того хватает.
У Рембрандта отлегло от сердца, так отлегло, что он без сожаления скомкал и выбросил еще один лист бумаги: он-таки ушел от тяжелого разговора о душевных переживаниях сестры, да еще не утратил при этом ее расположения.
- Давай посмотрим, нельзя ли усадить тебя чуть-чуть иначе, - весело бросил он и, подойдя к сестре, шутливо потрепал ее по колену, взял за подбородок и изменил наклон головы. На этот раз поза получилась более естественной, и, по мере того как Рембрандт добавлял к наброску все новые и новые штрихи, он все больше преисполнялся радостью, которую неизменно испытывал, с головой уходя в работу. И когда сестра опять переменила позу, он даже не понял сперва, почему она это сделала, - ведь на лейденских часах пробило четыре всего минут десять назад. Но затем Рембрандт обернулся и увидел, что в дверях с торопливым и озабоченным видом появился Адриан, весь покрытый мелкой серой пылью от сухого солода.
- Я ищу мешки. Они у тебя тут не завалялись? - спросил брат.
- По-моему, нет.
- А я думал, они здесь. Помнится, я однажды видел один мешок у ван Флита - он надевал его себе на плечи.
- Но это же было так давно.
- Мне надо бы штук пять, шесть...  читать далее »

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »