Святой Матфей, 1661
|
|
Снятие с креста, 1634
|
|
|
Христос в Эммаусе, 1648
|
|
|
|
Давид и Урия, 1665
|
Гледис Шмитт. "Рембрандт". Роман-биография. Часть 5
И, окончательно преисполнясь смятения и горечи, Рембрандт стал гладить затейливо инкрустированную рукоять кривой сабли, жадно ощупывая каждый кусочек слоновой кости и перламутра.
Из раздумий его вывело звяканье дверного колокольчика. Но это был не Эйленбюрх - это был доктор, заметно постаревший за шесть лет. К удивлению Рембрандта, Тюльп радостно шагнул к нему и без всяких околичностей заключил его в объятия.
- Ваша карьера обеспечена, мой мальчик! - воскликнул наконец врач, слегка отстраняя художника. - Отныне весь мир в ваших руках.
И тут выяснилось нечто невероятное и в то же время безоговорочное и несомненное. Рембрандту предстоит сделать то, чего в его годы не делал еще ни один амстердамский художник - написать групповой портрет для гильдии хирургов, одно из тех больших официальных полотен, которыми славится город, которые создали имя Николасу Элиасу и Томасу де Кейзеру, вещь, которая приведет к Рембрандту толпы бюргеров, жаждущих заказать ему свои портреты, а для начала сама будет превосходно оплачена. Картину заказывает гильдия хирургов и вывешена она будет в зале собрании. Да, такой заказ не часто делают безвестному художнику, и коллег было нелегко убедить, они почти не знают работ Рембрандта ван Рейна, если не считать кое-каких вещиц, написанных им много лет назад. Впрочем, доктор Тюльп не склонен ломать комедию, утверждая, что у его коллег-врачей вкус не хуже, чем у него самого. Просто он - глава гильдии и может навязать другим свою волю, когда речь идет о том, чтобы защитить нечто, выходящее за рамки обыденного; вот он и навязал ее. Нет, нет, упрекать его потом никто не станет: теперь, когда врачи все-таки решились на этот шаг, они поздравляют друг друга с такой смелостью и хвастаются тем, что сделали ставку на новое имя.
- Надеюсь, вас не тошнит при виде трупов? Вам ведь придется писать меня во время вскрытия, а семь моих коллег будут стоять вокруг и восхищаться моим талантом. Лицо у меня, конечно, не бог весть какая находка для художника, но найти пару рук лучше, чем мои, далеко не просто.
Тюльп вытянул руки. На солнце они действительно были великолепны - белые, как слоновая кость, сильные, с тщательно отделанными ногтями; но Рембрандту было сейчас не до них, ибо думал он лишь об одном - о том, что вырвался наконец из-под власти Адриана.
- Известно ли вам, почему эти вещи так хорошо оплачиваются? - продолжал врач. - Каждый, кто будет изображен на картине, заранее вносит свою долю, а я уж присмотрю за тем, чтобы никто не поскупился, воспользовавшись тем, что вы новичок. Мне хочется, чтобы у вас получилось нечто получше обычных полотен такого рода. Скажем, «Урок анатомии доктора Экберта», написанный Артом Питерсом, безусловно, неплох, но врачи выглядят у него еще более мертвыми, чем сам труп; к тому же там слишком много лиц, повернутых в одну сторону, слишком много лысых голов, слишком много брыжей. У вас будет больше свободы, потому что нас всего восемь, причем ни один не разбирается в живописи настолько, чтобы оспаривать ваше мнение.
Но тут вернулся Эйленбюрх, и Тюльп умолк.
- Вы уже сказали ему? Все улажено? - осведомился торговец, ставя оплетенную паутиной бутылку на прилавок, загроможденный множеством других предметов.
- Все улажено, - ответил доктор и в первый раз после прихода сюда присел на один из трехногих табуретов. - Приступим к формальностям.
Рембрандт тоже сел, несмотря на то, что ему хотелось двигаться, расхаживать по комнате, жестикулировать. Он уже плохо слышал, о чем говорят остальные двое, хотя беседовали они о предстоящей ему великолепной сделке. Эйленбюрх, взявший на себя роль комиссионера, рассуждал о сумме, контракте и сроках с напыщенностью, которая сильно смахивала на неуверенность - он никогда еще не вел такой сложной и грандиозной операции.
- Я немедленно подниму цены на остальные ваши картины, Рембрандт, - объявил он, - а вы сразу же везите мне все, что есть у вас в мастерской. Как только в городе узнают о заказе, коллекционеры валом повалят сюда, и нам грешно упускать такую возможность. Если вам угодно получить небольшой аванс, я буду рад открыть вам кредит - ну, скажем, на тысячу флоринов.
- На тысячу флоринов? Огромность суммы испугала Рембрандта.
- Нет, не надо, - отказался он. - Но одну вещь я хотел бы взять у вас в долг. Вот этот ятаган.
читать далее »
стр 1 »
стр 2 »
стр 3 »
стр 4 »
стр 5 »
стр 6 »
стр 7 »
стр 8 »
стр 9 »
стр 10 »
стр 11 »
|