Святой Матфей, 1661
Снятие с креста, 1634

	Христос в Эммаусе, 1648
	Давид и Урия, 1665

- Доедай пряник, милочка, и пойдем, - сказал Хендрик. - Мы и так уже засиделись, а мне давно пора заглянуть к себе в лавку. Кстати, Рембрандт, не возьметесь ли вы написать еще один портрет?
- Чей?
- Саскии. Да вы поговорите с ней сами - это она придумала, а не я.
- Ну пожалуйста!- попросила девушка, сложив руки и шаловливо подражая молитвенной позе. - Это будет так интересно - для меня, разумеется: с меня еще никогда не писали портретов.
- Да разве ты в силах взять еще один заказ, Рембрандт?- вмешалась Лисбет и сама ужаснулась при мысли, что она дерзнула вслух выразить свой протест. - Я хочу только сказать, что твои сеансы уже расписаны на две недели вперед. Не может же Саския ван Эйленбюрх навсегда остаться в Амстердаме только для того, чтобы ты написал ее портрет?
- Навсегда - нет, но надолго, - с удовольствием останусь. - Сверкающие глаза Саскии без всякой неприязни взглянули на Лисбет: фрисландка, видимо, просто не в состоянии представить себе, что кто-нибудь жаждет избавиться от нее. - Никто не требует, чтобы я вернулась домой к определенному сроку; никто даже не спросил, когда я приеду. В положении сироты тоже есть своя выгода - я делаю то, что мне нравится.
- На ваш портрет я всегда найду время, Саския ван Эйленбюрх. - Если даже фраза прозвучала слишком сердечно, в этом виновата только сама Лисбет: брат вынужден загладить ее невежливость. - Что если я принесу свои карандаши прямо на вечер к Хендрику? Я всегда могу сделать там парочку предварительных набросков, если, конечно, вы не найдете себе занятия поинтереснее.
Саския улыбнулась, встала и объявила, что не представляет себе более интересного занятия, чем позирование, а Рембрандт смотрел на нее и острым взглядом художника оценивал крепкие груди, молочно-белую шею, круглую ангельскую головку. Девушка понимала, что он разглядывает ее, и это ей нравилось: она без тени смущения подняла улыбающееся лицо и встретила его взгляд, постаравшись при этом сделать так, чтобы ямочки у нее на щеках стали еще глубже. А вот Маргарета краснеет, когда он говорит ей: «Дайте-ка взглянуть на вас». Маргарета не вскидывает в таких случаях голову - то ли из подобающей девушке стыдливости, то ли потому, что она знает: бог сотворил ее не без присущих смертным изъянов.
- Ну, идем же, - позвал кузину Хендрик. - Я не могу весь день держать лавку на замке.
- Я тоже спущусь вниз, - объявил Рембрандт, подхватывая красивый оливково-зеленый плащ Саскии с воротником и оторочкой из кротового меха. - Разрешите проводить вас до двери.
Гостья сделала шаг вперед, протянув Лисбет обе руки, и той на мгновение показалось, что влажные подвижные губы Саскии сейчас коснутся ее щеки. Но даже если Саския действительно намеревалась поцеловать хозяйку, что-то все же остановило ее - вероятнее всего, натянутость Лисбет. Брата не было долго, во всяком случае, достаточно долго, чтобы Лисбет успела решить: чем меньше она будет упоминать о Саскии ван Эйленбюрх, тем лучше. Но как только Рембрандт с растрепанными волосами и раскрасневшимися от ветра щеками опять появился в гостиной, Лисбет не удержалась и спросила:
- Как ты находишь маленькую фрисландку?
- Ну, самоуверенности ей не занимать, - бросил он через плечо, рассмеялся и ушел в мастерскую.
«Самоуверенности ей не занимать»... И он даже не осуждает ее, это бесстыдное самодовольство забавляет его, нравится ему! Горечь захлестнула Лисбет, и, подбирая крошки вокруг стула, на котором сидела Саския, девушка была уже в состоянии, близком к ярости. Красота - вот единственное, чем нужно обладать; что бы там ни говорили священники, плотская красота извиняет все и побеждает всех. Отзывчивость, самопожертвование, образованность, скромность - всему этому грош цена, ничего этим не добьешься. Мужские глаза слепы к красоте духовной. Никакие душевные достоинства не искупают глаз навыкате и веснушчатых рук.  читать далее »

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »