Портрет пожилой женщины, 1654
Похищение Ганимеда, 1635

	Портрет молодой Саскии, 1633
	Жертвоприношение Авраама, 1635

Его красотой была правда, он не искал красоты в населенном образами итальянского академизма Олимпе гуманистической мифологии. Но чем, с другой стороны, была рембрандтовская правда? Был ли он сухим протоколистом действительности, он - мечтатель и фантаст, рядивший себя и своих близких в старинные одежды, грезивший о роскоши Востока в своем небогатом домике на Дуленстраате в Амстердаме? Была ли в этом неправда? Нет. В этом была поэтичность, та самая поэтичность, которая делает «фантастическую» народную вышивку правдивее любого «второго пуделя» (пользуясь словами Гете) художника-натуралиста. Воплощая в своем творчестве лучшие чаяния прошедшего через горнило революции народа, Рембрандт получил право на мечту, на поэзию. Его глубокая любовь к человеку, достойному счастья, сделала его поэтом. Самое некрасивое лицо, самые рваные одежды мог сделать Рембрандт глубоко поэтичными и, если хотите, красивыми. Он искал не красоты обличья, но красоты образа. Рембрандт умел быть предельно грубым, но и в этих случаях он оставался глубоким и вдумчивым искателем человека и человечности.
Таким образом, Рембрандт отнюдь не был оторванным от жизни тружеником. Особенное достоинство его искусства состоит в том, что оно до чрезвычайности человечно и что эта человечность ведет за собой его высокую ремесленную профессиональность. Посвящая себя труду живописца, он ограничивал себя в живописных средствах, но не в широте и глубине охвата жизни. В 1631, а может быть, и в 1632 г. Рембрандт, приобретя в Лейдене славу первоклассного живописца, вновь приезжает в Амстердам, где и остается до конца жизни. Счастье улыбается молодому художнику. В 1632 г. он получает крупный заказ, выполнение которого надолго закрепило за ним славу большого мастера и в Амстердаме. Речь идет об «Анатомии доктора Тульпа».
Заказ написать портрет профессора Тульпа вместе с его сотоварищами-медиками Рембрандт выполнил, изобразив лекцию профессора, которому внимают его коллеги. Впервые для себя Рембрандт попытался решить сложную задачу группового портрета. Внешняя свобода группы, сюжетная логичность картины удались мастеру. Ситуация, изображенная Рембрандтом, была жизненна и лишена натянутости; не было в картине и свойственной мастерам старшего поколения Дробности композиции, которая у них всегда как бы распадалась на отдельные индивидуальные портреты. Но Рембрандт хотел добиться большего, чем только сюжетная связанность отдельных персонажей. Он понял, что для решения группового портрета необходима психологическая связанность отдельных участников сцены между собой. Нужно, чтобы зритель почувствовал эту психологическую связь, чтобы он вдумался в психологический, внутренний облик каждого портретированного. Если с первой задачей Рембрандт справился легко, свободно рассадив слушателей вокруг стола, за которым профессор Тульп производит сецирование трупа, потрясающе реально написанного художником, и тем самым добившись внешнего единства всех восьми фигур, то вторая задача оказалась для мастера пока неразрешимой во всем своем объеме. Отдельные лица написаны с большой наблюдательностью и мастерством, портретное сходство уловлено великолепно: амстердамские врачи должны были быть довольны своим художником. Но странное дело: чем дольше вглядываешься в картину, тем больше чувствуешь, как будто все восемь фигур написаны отдельно, как будто их не пронизывает одна и та же мысль. Вернее, одно и то же выражение с различными вариантами написано на всех лицах, может быть, за исключением самого профессора, на лице которого переданы очень тонкие психологические нюансы. Рембрандт стремится осилить эту общую условность композиции. Он нарочито бросающимися в глаза методами показывает заинтересованность отдельных лиц в происходящем. В ногах раскрыта знаменитая книга Везалия на той самой странице, где трактуется о мускулах руки, которые демонстрирует слушателям Тульп. Один из врачей через стол внимательно вглядывается в текст Везалия.

Вряд ли сам Рембрандт был всецело доволен своей «Анатомией», во всяком случае впоследствии он, наверное, ценил в ней лишь первый опыт, недостаточно удачный, но давший первый толчок его дальнейшим работам над групповым портретом. Заказчикам, однако, работа чрезвычайно понравилась. Большое умение Рембрандта живо передать черты сходства привело в восторг амстердамскую публику; его засыпают заказами на портреты. Он становится модным портретистом. Но попробуйте, однако, всматриваясь в отдельные лица «Анатомии», понять характер и мысли. Это не удастся. На лицах лежит печать психологического стандарта. В этом сказалась еще ограниченность сил и средств двадцатишестилетнего мастера.
В «Анатомии» есть еще один замечательный момент. Резкий контраст между умными, изящными лицами врачей в благородно-сдержанных одеждах и безобразным, раздутым трупом, с оскалом зубов и ввалившимися глазами. Это рискованное сопоставление. Но замечательно, что безобразие трупа не убивает картины, но лишь оттеняет серьезность замысла, делает картину более суровой. Картина теряет от этого блеск и великолепие, но зато приобретает прямую правдивость. Здесь, пожалуй, впервые со всей яркостью (хотя и в этом смысле еще внешне) формулируется основное противоречие рембрандтовского творчества - красота или безобразие, поэзия или правда. Первый шаг был сделан. Красота найдена в контрасте с безобразием.
Но так или иначе «Анатомия доктора Тульпа» произвела сенсацию. Прижизненная слава Рембрандта падает на годы, следующие за написанием этой вещи. В течение десяти лет Рембрандт находится в зените славы. Не только амстердамские бюргеры обращаются к нему за портретами. Штатгальтер обращается к нему через своего секретаря Константина Гюйгенса с заказом написать цикл картин на евангельские темы. Даже в Англию попадают картины Рембрандта, где их коллекционирует король Карл I.

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »