Ночной дозор, 1642
Фауст, 1652

	Портрет синдиков цеха сукноделов, 1662
	Старик, 1631

Гость был уже готов спросить: «Скажи, Титус, что у вас случилось?» - когда в комнату вошла Хендрикье с подносом, на котором стояли вино, бокалы и лежали тонкие ломтики имбирной коврижки. Она казалась еще смуглее, чем раньше, потому что загорела, работая в саду; ее налившееся тело натягивало швы старого синего платья; волосы были собраны и уложены вокруг головы тяжелой блестящей короной. Странно было видеть, как изящный молодой человек расточает ей знаки внимания, словно она хрупкая дама в какой-нибудь французской гостиной: он принял у нее из рук поднос и поставил его на подоконник рядом с лампой; он подал ей первой тарелку и бокал и не садился до тех пор, пока она не устроилась на своем стуле.
- Я понимаю: вам нужен Рембрандт. Но один бог знает, когда он вернется, - сказала Хендрикье, когда обмен любезностями закончился и Титус сел рядом с ней. - Надеюсь все-таки, что он возвратится до полуночи. Я уверена, он будет страшно жалеть, если не застанет вас.
Тюльп был поражен: он никогда еще не видел ее такой красивой и сдержанной, такой уверенной в себе, благополучной и безмятежной. Катастрофа обернулась для нее отрадой и облегчением - она уже неоднократно признавалась Тюльпу, что любит свой дом и уютно чувствует себя в этом квартале, где каждый, включая его преподобие Кемперера, искренне считает ее госпожой ван Рейн.
- Ну, он наверняка вернется до моего ухода, - отозвался врач, пожимая плечами и улыбаясь Хендрикье поверх бокала.
- Может быть, да, а может быть, нет, - грустно вставил Титус.
- Не расстраивайся. Главное, не расстраивайся. Хватит с нас огорчений, - перебила его Хендрикье и, протянув руку через пространство, разделявшее их стулья, похлопала молодого человека по опущенному плечу, а он пожал бледными пальцами ее смуглую руку и выдавил на губах некое подобие улыбки. - Я бы, конечно, тоже расстраивалась, будь мы неправы, но на этот раз мы правы.
- Но...
- Нет, родной мой, здесь не может быть никаких «но». Скажите, доктор, способен ли человек, находящийся в здравом уме, заплатить двадцать пять флоринов вот за это? Да еще три сегодня за африканское дерево для рамки? Двадцать восемь флоринов висят на стене, а девочка - сходи за ней, Титус, - а девочка бегает в юбках выше колен, и я экономлю на всем, лишнюю морковку боюсь в суп положить.
Но доктор устал - он весь день выслушивал противоречивые жалобы и подавал советы. Он принес хорошие вести и хотел вместе со всеми порадоваться им.
- Полно, Хендрикье! На вашем месте я был бы с ним помягче. Коллекционирование - давняя его страсть, а ведь от застарелых привычек быстро не отделаешься. К тому же эти двадцать восемь флоринов уже не имеют большого значения: он получает хороший заказ. Именно об этом я и зашел сказать.
Хендрикье, приподняв прямые черные брови, насмешливо посмотрела на врача, словно слишком часто слышала эту песню и теперь удивлялась, что он тоже запел ее. Правда, она немедленно приняла безмятежный и веселый вид - наверно, потому что вернулся Титус, ведя девочку за пухлую ручку.
- Спасибо, Титус. А ты, Корнелия, пойди умойся и марш наверх - уже девятый час.
- Еще рано.
- Умойся и...
- Еще нет восьми. Я не слышала, как било восемь.
- Било или не било, делай, что я говорю, и иди спать.
- А ты иди к черту. Оба вы с Титусом идите.
Ни один из взрослых не пошевелился и не улыбнулся. Девочка, испуганная собственной дерзостью и подавленная видом молчаливых бесстрастных лиц вокруг нее, упрямо уставилась в пол, затем повернулась и, шумно топая ногами, начала подниматься по лестнице.
- Это она у него научилась, - пояснила Хендрикье. - Она только повторила то, что он сказал перед уходом, когда я заговорила о деньгах, истраченных на рамку.
- Забудьте об этом, - успокоил ее доктор. - Девочка тоже скоро все забудет. Я уже сказал: вас ждут хорошие деньги - девятьсот флоринов.
- Девятьсот флоринов? Боже мой, за что?
- Хирургическая гильдия заказывает ему новый групповой портрет.
- В самом деле? Это решено?  читать далее »

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »