Еврейская невеста, 1665
Семейный портрет, 1666-68
Пир царя Валтасара, 1635

	Давид и Урия, 1665
	Христос в Эммаусе, 1648

Это была большая комната, залитая ослепительным светом свечей и от потолка до полу задрапированная золотой парчой. Отблеск золота лежал на всем - на портьерах, на разметавшихся кудрях, на белых обнаженных плечах и жестикулирующих руках. Все вокруг было так непривычно, в ушах стоял такой многоголосый гул, что Рембрандт остановился в полной растерянности, не зная, к какой из занятых разговором групп ему присоединиться - там их была добрая дюжина. Уголком глаза наблюдая за своими сотоварищами, он заметил, что кое-кто из них плавает в этом сверкающем людском потоке с гораздо большей легкостью, чем он сам: Ливенс, сопровождая слова приятными плавными жестами, уже беседовал с какой-то девицей в гранатовой тиаре; Ларсен вместе с одним из музыкантов настраивал лютню. Рембрандт снова повернулся, решив подыскать себе другое место, но тут же увидел, что в этом нет нужды. Через толпу к нему уже направлялась хозяйка дома, и светло-золотые отблески огня играли на ее серебристом платье - она, кажется, всерьез решила исполнить обещание, данное ему в передней.
- Идемте, - сказала госпожа ван Хорн, взяв юношу под руку, и украдкой взглянула на него. - Почти все гости пришли, а те, кого еще нет, опоздали настолько, что встречать их необязательно. Сейчас мы где-нибудь уединимся и потолкуем.
Комнатка, которую они нашли после приятного путешествия через зал под всеобщими взглядами, оказалась той самой, где хихикали и поправляли прически девушки. Сейчас там уже никого не было, но всюду валялись меха и перчатки, на толстом китайском ковре виднелись отпечатки маленьких ножек, а воздух был напоен ароматом всевозможных духов. Госпожа ван Хорн отодвинула чей-то соболий капор, освободила себе место на банкетке, уселась, расправляя юбку, и с застенчивостью, которая не могла не быть напускной, поглядывала на свои маленькие, испещренные жилками ноги в серых бархатных башмачках. Рембрандт, не посмев опуститься на банкетку рядом с ней, на мгновение растерялся - стулья стояли слишком далеко, - но затем придвинул обитый бархатом пуфик и сел у ног госпожи ван Хорн, так что глаза его оказались на уровне ее несколько плоской груди, на которую спускалась цепочка с золотой, усыпанной жемчугами звездой прекрасной работы. Духи у нее были суше и приглушеннее, чем у других дам: она, вероятно, перекладывала свой гардероб растертыми в порошок сухими цветами. Мягкий локон, ниспадавший ей на плечо, был тронут сединой, вены на тонких руках вздулись.
- Алларт любит вас. Да, да, он по-настоящему любит вас, - начала она. - Он питает глубочайшее уважение к вашей работе, и я тоже.
Рембрандт отозвался не сразу: он не без зависти думал о тончайших нитях, незримо соединявших Алларта и его мать. Было ли что-нибудь подобное у него дома, в Лейдене? Да, несомненно, только нити там грубее.
- Я очень благодарен Алларту за то, что он такого хорошего мнения обо мне, - сказал наконец юноша, удивляясь, почему он не может придать своему голосу больше сердечности. - Господин Ластман считает, что он гораздо талантливее меня.
Он добавил последнюю фразу после паузы, и ему тут же стало стыдно: в его словах неожиданно прозвучала нотка горечи.
- Не знаю, в самом ли деле он так считает, - возразила госпожа ван Хорн. - Вряд ли он может так сильно заблуждаться. Если же он намеренно создает такое впечатление, относясь к вам чуточку суровее, чем к Алларту, то делает это, вероятно, потому, что понимает: вы целиком посвятили себя искусству и вас ничто не разочарует в нем. С Аллартом другое дело - это натура уязвимая.
Рембрандт почувствовал, что теряет почву под ногами: ему даже в голову не приходило, что одаренный, очаровательный счастливчик Алларт мог быть уязвимее, чем он сам.
- Ну что вы! Алларт же такой талантливый, необычайно талантливый! - ответил он, уже гораздо менее пылко, чем раньше, и умудрился улыбнуться усыпанной жемчугом звезде, которая вздымалась и опускалась в такт дыханию.
- Талантлив - безусловно. Но так ли уж необычайно талантлив? Сомневаюсь. Да, сомневаюсь. Более того, - госпожа ван Хорн нагнулась вперед и несмело вытянула руку, словно хотела коснуться собеседника, - более того, в глубине души я этого не желаю. Он играет в искусство, и вы, несомненно, это знаете, играет красиво, изящно, удачно - такая уж у него натура. Но это только игра, и, если уж говорить начистоту, - хотя ему я никогда не скажу ничего подобного - игрою, даст бог, и останется.  читать далее »

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »