Рембрандт. Биографический очерк А.Калининой

Глава четвертая

Покупка нового дома. - Обстановка. - Кабинет редкостей и мастерская.- Семейная жизнь. - Друзья и знакомые. - Болезнь Саскии.- Ее портрет (Антверпенская галерея). - Рождение сына.- Портрет Уэтенбогарда.- Гравюра «Успенье Пресвятой Девы». - «Исав и Иаков»

В восточной части Амстердама, в так называемой Юденбрейд-страт (Широкая еврейская улица), до сих пор еще сохранился старый дом, построенный в стиле возрождения из кирпича и тесаного камня. На выдающейся каменной плите, укрепленной над окнами второго этажа, высечено число «1606» (год постройки дома). Здание трехэтажное, если не считать подвальных помещений. В каждом этаже по четыре окна. В мае 1639 года Рембрандт купил этот дом за 13 000 флоринов; 1200 флоринов он внес в виде задатка, а остальную сумму обязался уплатить в продолжение 6 лет.

Благодаря печальному событию в жизни гениального труженика, мы имеем возможность воссоздать обстановку его дома именно в том виде, в каком она существовала в последние годы его счастливой жизни с первой женой. В архивах Амстердама сохранился подлинный, весьма подробный инвентарь его имущества, назначенного в 1657 году к продаже с молотка. Этот документ описывает каждую комнату жилища ван Рейна, со всеми находящимися в нем предметами, мебелью, картинами, безделушками, не исключая мелочей. Несколько отлогих ступенек вели на крыльцо. Посетитель прямо с улицы входил в просторные сени, которые в XVII столетии служили иногда приемной. Эта первая комната в домах зажиточных горожан Голландии и Германии украшалась наравне с остальными покоями. В доме Рембрандта она была убрана так же изящно, как и остальные комнаты. Каменные плиты, которыми они были вымощены, были покрыты широким дощатым полом; вдоль окон стояли испанские стулья, обитые черной кожей. Двадцать четыре картины мастеров голландской и фламандской школы украшали стены. Кое-где были гипсовые статуэтки детей. Из сеней дверь вела в приемную, отделанную со вкусом, почти роскошно. Если гостю приходилось дожидаться выхода хозяев, едва ли он мог соскучиться среди этого музея. Стены были почти сплошь увешаны картинами в дорогих золоченых рамах. Шестнадцать из них были писаны Рембрандтом; встречались и произведения учителей его, Пейнаса и Ластмана. Здесь помещались также картины итальянских художников, Пальмы Веккио, Бассано и головка Рафаэля. Посреди комнаты стоял большой стол из орехового дерева, покрытый богатой скатертью и окруженный стульями испанской работы с подушками из зеленого бархата. Зеркало в рамке черного дерева и мраморный умывальник довершали убранство. Следующее за этой приемной помещение служило Рембрандту рабочим кабинетом. Здесь он трудился над своими офортами, здесь собственноручно печатал оттиски, постоянно изменяй в них то ту, то другую подробность, добиваясь тех эффектов света и тени, тех серебристых и бархатистых тонов, которые сделали его имя бессмертным. В часы труда и вдохновения великий художник любил окружать себя изящными и красивыми предметами: его рабочий кабинет украшали гравюры и эстампы, бюсты, разные диковины из дальних стран. Из картин здесь были собраны любимые Рембрандтом творения старых мастеров: рядом с редкой, даже в то время, картиной Аргена Лейденского и головкой старика ван Эйка висели копии с работ Аннибале Карраччи. Но мебель и обстановка комнаты доказывали, что это помещение служило для дела и серьезного, усидчивого труда. Всюду лежали папки, начатые офорты, металлические доски, картонные абажуры, необходимые при работе ночью, и колпаки для ламп. В огромном комоде хранилось белье и платье всей семьи.

Задняя комната служила спальной, но в ней, по обычаю того времени, в часы досуга собирались все живущие в доме и принимались самые близкие друзья. При первом взгляде на этот уютный уголок уже можно было догадаться, что здесь царство домовитой хозяйки. Огромная кровать, почти закрытая голубым штофным пологом, занимала целый угол комнаты; рядом с ней стоял шкаф из кедрового дерева и такой же комод. В простенке между окнами помещалось несколько стульев, обитых такой же голубой материей, как полог, и стол, покрытый вышитой скатертью. Большое зеркало - роскошь, доступная в то время только очень богатым людям,- отражая голубые складки занавеса и золотые рамы картин, несколько смягчало суровую, пуританскую скромность остальной меблировки. Несмотря на чисто семейное назначение этой спальни-будуара, и в ней сказался глаз и рука художника. Стены буквально исчезли под картинами мастеров нидерландской школы. Рембрандт, как всегда, окружил себя в укромном уголке, в котором он отдыхал от шума и тревоги рабочего дня, своими земляками, видами родной природы и сценами из народной жизни; из произведений итальянцев здесь находилась только одна из мадонн Рафаэля и картина Джорджоне. Далее следовала мастерская для учеников и кабинет редкостей. Едва ли Рубенс или ван Дейк, эти цари живописи, роскошные дворцы которых удивляли современников, обладали таким музеем, устроенным с такой любовью и терпением, с таким пониманием дела и оригинальностью замысла. Это собрание могло бы привести в восторг любого антиквария или любителя; но едва ли кто был бы в состоянии осмотреть в один день все сокровища, сгруппированные в одно гармоническое целое в таком небольшом пространстве. Среди зелени роскошных растений белели мраморные бюсты римских императоров, греческих мудрецов и поэтов: Гомера, Сократа, Аристотеля и других. На столах и этажерках был расставлен китайский и японский фарфор: сосуды из Индии и вест-индских островов, большие глобусы, граненый венецианский хрусталь. Чучелы райских птиц чередовались с собранием минералов и пестрых, разноцветных раковин и других «редкостей». В одном углу стояла пластическая группа, изображавшая борьбу льва с быком. Рядом со старинным щитом, будто бы принадлежавшим герою Голландии Квинтену Массейсу, висел гипсовый снимок с лица принца Морица Нассауского.