Рембрандт. Биографический очерк А.Калининой

Глава седьмая

Картины, писанные в 1656 году. - Переселение на новую квартиру. - Труд и экономия. - Торговля картинами, основанная Титусом и Хендрикье. - «Поклонение волхвов». - Возвращение друзей. - Последний коллективный портрет («De staalmeesters»). - Гравюра «Коппеноль». - Характеристика трех коллективных портретов. - Болезнь и смерть Хендрикье. - Ее духовное завещание. - «Возвращение блудного сына» и «Еврейская невеста». - Фамильный портрет будто бы семьи Рембрандта. - Уплата долгов и признание Титуса совершеннолетним. - Женитьба Титуса. - Два портрета. - Стихотворение Деккера. - «Бичевание Христа» и последний автопортрет. - Смерть Рембрандта. - Вдова и сироты. - Памятники

Тревоги и огорчения, всегда сопряженные с ликвидацией имущества, не мешали Рембрандту, сильному даже в несчастии, работать без устали. Напротив, этим годам печали и лишений мы обязаны некоторыми из лучших произведений великого мастера. Еще в 1656 году его друг, Ян Сикс, вероятно уже простивший гениальному художнику все недоразумения 1654 года, заказал ему свой портрет; эта картина до сих пор составляет собственность потомков бургомистра. Сикс, собираясь выйти из дому, надевает на левую руку желтую перчатку; ярко-красный, шитый золотом плащ, небрежно накинутый на правое плечо, необыкновенно эффектно выделяется на нежно-сером кафтане. Перед нами все три цвета: серый, красный и желтый; между тем глаз положительно отдыхает на неотразимой гармонии сочетания тонов. Благородное лицо молодого человека написано широкими и смелыми взмахами кисти; отделка правой руки, по своей тщательности, может сравниться разве с руками «Джоконды» Леонардо да Винчи. На портрете архитектора в Кассельской галерее еще сильнее выступает та мягкость и воздушность исполнения, которой отличаются все последние работы Рембрандта. Линии и тени без всякой резкости сливаются в одно чудное целое, что нисколько не мешает силе и выразительности всей композиции.

В 1656 году Рембрандт написал, для той же хирургической аудитории, для которой почти четверть века тому назад он создал свою бессмертную «Лекцию анатомии», коллективный портрет профессора Яна Деймана и восьми докторов, его слушателей. К сожалению, эта большая картина погибла во время пожара в прошлом столетии; от нее остался только небольшой кусочек с надписью. Несколько сохранившихся эскизов ее позволяют нам судить о том, каков должен быть оригинал. Рейнольде видел эту картину в 1781 году и отзывается, в своих воспоминаниях об Амстердаме, с восторгом об ее достоинствах. Большое полотно, украшающее Кассельскую галерею, написано в той же гамме тонов, как и предыдущие. Этот мягкий, несколько тусклый колорит чрезвычайно гармонирует с сюжетом картины «Иосиф подводит к умирающему отцу своих двух сыновей»; патриарх хочет перед смертью благословить своих внуков. Любимец фараона переносит руку Иакова на голову своего первенца, Манассии, благоговейно склонившего ее перед дедом. Жена Иосифа, Асенефа, с почтительной печалью слушает предсказания деда и думает о будущности дорогих малюток. Здесь все - и торжественность выбранной минуты, и выражение лиц, и чудная гармония красок - производит на зрителя впечатление полного умиротворения и покоя. Несколько портретов друзей Рембрандта - Лютмы, Франсена, Харинга и других - до сих пор признаются высокими произведениями и служат и поныне образцами для художников. Два портрета Рембрандта открывают нам душевное состояние его в эпоху разорения. 1657 годом помечен первый из них. Хотя в глазах художника уже заметна усталость, хотя время и заботы наложили на него свою печаль, он все еще бодр и доволен. Тихая, почти веселая улыбка освещает его лицо. Пока у него в руках палитра, пока он в состоянии держать кисть и резец, он не боится ни бедности, ни измены друзей; он верит, он знает, что его гений вернет ему все блага жизни. Уже совсем другим представляется он нам на портрете Мюнхенской пинакотеки, оконченном, как говорят, в 1658 году. Рембрандт в этом году уже изведал все горести, все утраты; он лишен крова, одно за другим отлетели от него, под ударами молотка аукционера, его сокровища, скопленные день за днем в течение целой жизни, приобретенные усидчивой работой. Где же были они, его друзья, поклонники, те, которым он дарил картины, бесплатно писал портреты? Никто не отозвался, никто не подал ему руки помощи в минуты тяжелого испытания. С темного полотна бросает он гордый, суровый взгляд своих проницательных глаз; на твердо сжатых губах усмешка, полная упрека и скорбного презрения. Художник как будто говорит своим противникам: «Вы разорили, вы оскорбили, вы унизили меня; вы приписывали мне побуждения и поступки, чуждые моей натуре. Но сломить меня вы не могли. Смотрите, я все тот же, крепкий, могучий, непоколебимый, как дуб, не тронутый грозой». Темный колорит вполне соответствует выражению лица престарелого художника. Красный плащ, обшитый мехом, красиво оттеняет черное платье.

Рембрандт недолго оставался в «Императорской короне». В нем слишком было развито стремление к семейной, оседлой жизни, чтобы пребывание в таком месте, где люди устраиваются временно, мимоходом, могло его удовлетворить. Вероятно, шум и суета, всегда сопровождающие приезд и отъезд путешественников, постоянный наплыв все новых лиц раздражали его сердечные раны и мешали ему сосредоточиться на работе. Он вскоре нашел себе квартиру на Розенграхте, недалеко от той улицы, в которой он жил в первые годы своей женитьбы. Здесь для семьи ван Рейн началась жизнь, исполненная постоянного труда и строгой экономии. Каждый из ее членов нес посильную лепту для достижения заветной цели - уплаты долгов и снятия пятна с честного имени ее главы. Картина за картиной выходили из скромной мастерской, из окон которой были видны только крыши соседних домов. Часто пожилой художник, увлеченный своим делом, забывал обед и закусывал, стоя перед мольбертом, куском сыра с хлебом или селедкой (пища самого бедного класса в Голландии). Титус отдавал отцу в минуты нужды все, что он имел: дорогие безделушки, педарки родственников, все деньги, которые давал ему опекун на его личные расходы. Молодой человек рано стал заниматься живописью, но он не унаследовал таланта отца и не пошел далее посредственных попыток.