Рембрандт. Биографический очерк А.Калининой

Глава первая

Все эти знания, конечно, не приобретались исключительно ради практических целей: голландцы высоко уважали науку ради нее самой. Когда Генеральные штаты после геройской защиты Лейдена предложили жителям этого города выбрать себе награду за верность отечеству, они просили основать университет. Лейден вскоре сделался средоточием европейской образованности; его высшая школа славилась во всех цивилизованных странах того времени. Две тысячи студентов слушали лекции профессоров нового университета, знаменитых ученых; французские философы, изгнанные из родины религиозными преследованиями, находили покой и безопасность в стенах Лейдена. Генеральные штаты не жалели ни трудов, ни издержек. Слава Лейденского университета была так велика, что иностранные государи считали за честь учиться у его профессоров. Великий курфюрст Бранденбургский, Фридрих-Вильгельм, в продолжение нескольких лет слушал лекции в Лейдене, изучая при этом политическое и административное устройство Голландии, ее сельское хозяйство и деятельность государственных людей республики; все эти наблюдения впоследствии были ему очень полезны при введении тех реформ, которые он предпринял в своем государстве.

Рембрандт недолго оставался в латинской школе. Наука мало интересовала талантливого мальчика: его неотразимо влекло к живописи. Но в одном отношении Рембрандт был счастливее многих своих собратьев по профессии: ему не пришлось, подобно Микеланджело и другим, бороться против деспотизма родителей и опекунов. Как только отец Рембрандта заметил склонность сына, он тотчас же решился дать ему возможность последовать своему призванию. Весьма вероятно, что зарождающиеся проблески гения сына возбудили в нем немало гордых надежд и упований. При высоком уважении, которым пользовалась живопись в Голландии, иначе и не могло быть. Искусство это сжилось с гражданами молодой республики, стало вполне народным. Голландцы любили отчизну, только что ценою стольких жертв отнятую у врагов, каждая пядь которой была пропитана их кровью и слезами,- как мать любит свое дитя, как человек любит свое создание, свое лучшее «я». Изучать ее, изображать на полотне и бумаге - было самым высоким призванием для голландца, самым высоким подвигом. Даже картинам библейского содержания они умели придать свой особый, национальный характер. В мучениках, написанных рукою Рембрандта и его современников, нетрудно узнать протестантов и лоллардов - жертв инквизиции. Пилат - несомненно который-нибудь из сановников Филиппа II; еврейские первосвященники - великие инквизиторы; римские центурионы - испанские солдаты и наемники. Всякий выдающийся живописец того времени был в глазах своих сограждан носителем национальной идеи, наследником и продолжателем героев войны за независимость: он стоял на равной ноге с первыми гражданами страны. Может быть, незначительные успехи Рембрандта в школе побудили его отца предоставить ему свободу в выборе специальности. Из немногих сведений о личности великого художника не видно, чтобы он вынес большой запас знаний из этого училища. Письма его к секретарю принца Оранского доказывают, что он был человек грамотный, весьма здравомыслящий и вежливый; но слог их вовсе не изящен и не утончен. Подписи на его картинах не отличаются красотой почерка. Чтение не интересовало знаменитого художника: в описи вещей его в доме на Розенграхте значится очень мало книг; вся библиотека его состояла из старой Библии, экземпляра трагедии друга его Сикса «Медеи», к которой Рембрандт гравировал свою знаменитую гравюру «Свадьба Ясона и Крёусы», сочинение Дюрера «О пропорциях» и несколько книг с гравюрами.

Рембрандту было около 16 лет, когда он поступил к своему первому учителю Якобу ван Сваненбюрху, художнику, теперь совсем забытому. Якоб ван Сваненбюрх был родственник ван Рейнов; вероятно, это родство и побудило родителей поручить ему сына. Но едва ли гениальный юноша вынес многое из преподавания этого учителя. В его мастерской, где он пробыл три года, молодой Рембрандт приобрел только первоначальные приемы, научился, так сказать, азбуке своего искусства. Как относился ван Сваненбюрх к своему юному ученику, какое нравственное и эстетическое воздействие он имел на будущего творца «Лекции анатомии» - мы не знаем. Эти первые ученические годы не оставили ни малейшего следа в летописях того времени. В произведениях Рембрандта скорее заметно влияние других двух его преподавателей - Йориса ван Шотена и Яна Пейнаса. Йорис был в свое время довольно известный живописец, совсем натуралистического, реального направления. Он писал портреты бургомистров, картины, изображавшие собрания разных корпораций. Все его произведения отличаются крупной индивидуальностью и оригинальностью кисти, свойственной ему одному. Вероятно, именно ему Рембрандт обязан развитием тех качеств, которые изобличают все его творения, а эти качества: его тонкое понимание природы, стремление изображать действительность так, как она есть, умение передавать на мертвом полотне мощную жизненную струю. Ян Пейнас пользовался славой замечательного колориста; полагают, что у него Рембрандт перенял те теплые, хотя несколько мрачные тоны, ту могучую и вместе с тем мягкую гамму оттенков, которые до сих пор придают картинам великого гения такую неотразимую прелесть. Во всяком случае, освещение Пейнаса напоминает немного рембрандтовское. После трехлетних занятий у ван Сваненбюрха отец послал Рембрандта к живописцу Питеру Ластману в Амстердам. Едва ли Рембрандт научился многому у этого мастера, так как пробыл у него всего шесть месяцев. Впрочем, на картинах Пейнаса, сохранившихся и до сих пор, мы уже замечаем те эффекты света и тени, на которых по преимуществу основывается бессмертная слава его гениального питомца. Сам Рембрандт высоко ценил работы этого художника и заботливо сохранял их в своей коллекции. Когда в 1657 году имущество несчастного ван Рейна подверглось описи, этюды и гравюры Ластмана были найдены в образцовом порядке.
Но главная заслуга Ластмана состоит в том, что он научил Рембрандта гравированию.