Софониба принимает чашу с ядом, 1634
Мужчина со шляпой, 1635

	Даная, 1647
	Даная, деталь

К сожалению, Саския сочла затем своим долгом высказаться подробнее. Уже удовлетворенный, он не слушал и смотрел на нее так, как не смотрел много недель; когда же он подошел и заткнул ей рот поцелуем, это был не мимолетный полусонный поцелуй, которым он дарил жену все эти ночи, а поцелуй жестокий и почти болезненный.
- Я полагаю, что эта награда за похвалу твоей картине? - усмехнулась она, отталкивая его.
- Вовсе нет. Я поцеловал тебя потому, что мне так захотелось.
- В самом деле? Уж не влияет ли на тебя это время дня? Если так, я обязательно снова приду. Нет, не пугайся - я только дразню тебя. Я пришла сказать тебе нечто важное - иначе я никогда не осмелилась бы ворваться сюда.
По оживленному виду Саскии Рембрандт заключил, что новости она принесла приятные.
- И что же ты хотела сказать?
- Во-первых, рубашка у тебя насквозь промокла: не выходи так - простудишься.
- Поменьше беспокойся обо мне. Ты сама...
- Во-вторых, у тебя на лбу краска.
- Знаю.
- А в третьих, я беременна.
- Беременна?
- Да. - Трепетная радость, прозвучавшая в этом «да», поборола и протест, зазвучавший в его голосе, и мелькнувший в глазах испуг, который он не успел скрыть. - Я прямо от доктора Бонуса. Он говорит, что сомнений быть не может.
Иисусе, да неужто она сошла с ума? Как она может этому радоваться? Неужели у нее не осталось воспоминаний о прошлом, неужели она не понимает, что ее ждет, неужели у нее вызывает улыбку мысль о том, что ее тело будет истерзано в четвертый раз только для того, чтобы плод был отдан могиле? Лицо Рембрандта застыло и стало похоже на безжизненную маску, он проклинал ее ребячество, а еще больше самого себя - им опять не повезло! Но даже сейчас, сознавая, что долгая пытка беременности может окончательно погубить его жену, он не удержался, глянул через плечо на картину, на это сверкание света и мощи, и невольно подумал, сколько времени отнимут у него страдания Саскии. Даже сейчас мысль его была не в силах оторваться от лучезарного полотна и сосредоточиться на мрачной и темной стороне мира.
- Ты, по-моему, не слишком обрадовался, - заметила Саския.
- Что ты! Я рад, очень рад.
И он подтвердил свои слова соответствующим жестом и выражением лица, точно таким же, как в первые годы супружества, когда у него были еще надежды: подражая былой нежности, он обвил рукой ее плечи и изобразил нечто вроде отдаленного подобия прежней улыбки.
- Нет, ты, конечно, встревожен, и я не могу на тебя за это сердиться. - Саския высвободилась из его объятий и посмотрела на свои маленькие ножки в бархатных башмаках, черневшие среди луж масла и пятен краски. - Но ведь вовсе необязательно, что четвертый тоже умрет...
- Я об этом и не думаю.
- Неужели? Ты был бы дураком, если бы не думал об этом. И все-таки ребенок может выжить... Бонус говорит, что он может родиться совершенно здоровым. Но если ты считаешь, что мне лучше держать все в секрете, я буду молчать. Пусть никто ни о чем не подозревает, пока это не станет заметно.
Рембрандт не ответил, потому что солнце осветило теперь новый кусок картины, и серебристо-сине-зеленый камзол знаменосца светился фосфоресцирующим светом; но Саския истолковала его молчание как согласие на то, чтобы она никому не говорила о своей беременности, а на такое согласие нельзя было не ответить упреком.
- Да мне, собственно, и некому рассказывать, - вздохнула она. - Выходить из дому я не смогу - доктор Бонус советует мне побольше лежать, а к нам в последнее время никто не ходит. Смешно иметь особняк, если живешь затворником. Мы могли бы с таким же успехом остаться на Ниве Дулен. Он все еще не мог оторвать глаз от зеленоватого сияния.
- Не вечно же так будет. Когда-нибудь я кончу картину.
Но в голосе его прозвучало сожаление: закончить картину означало понести тяжелую утрату.
- Да ты и не хочешь ее кончать. Если бы зависело от тебя, ты сидел бы над ней еще год.  читать далее »

Рекомендуемые сайты от Рембрандта:

• 

Гледис Шмитт. "Рембрандт". Исследование жизни и творчества Рембрандта » предисловие »