Георгий Дмитриевич Гулиа. Рембрандт

Рембрандт представил доктору своих учеников. Гость для каждого нашел приличествующее слово. Потом начал исследовать стены, увешанные картинами, этюдами, офортами, разными набросками. Особенный интерес проявил доктор к этюдам, на которых был изображен труп в самых разных ракурсах и при разном освещении.
- Вы, я вижу, даром не теряли время, господин ван Рейн.
- Ваша милость, я пытался извлечь всю выгоду из неожиданной возможности. Последние этюды я делал, плотно повязав нос. Мне кажется, что я дышал одними ушами.
Доктор сказал:
- Кстати, господин паи Рейн, труп оставлен еще на три дня. Учитывая вашу просьбу... Теперь мы можем обратиться к предмету нашего разговора.
- Пожалуйста сюда, ваша милость.
Доктора усадили в кресло, специально купленное вчера, Лисбет достала бокалы венецианского стекла.
- Вам вина, ваша светлость? - сказал Рембрандт, демонстрируя бутылку французского.
- Пожалуй, по бокалу. Именно белого. Вся эта чумная эпидемия забила мне голову. Вино придаст бодрости.
Подали фрукты.
- Может, чего-либо мясного, ваша милость?
- Нет, нет, господин ван Рейн. Вполне достаточно фруктов.
Художник уселся напротив доктора, довольный тем, как все красиво расставила Лисбет. Прямо как у Ластмана.
- Я прибыл к вам,- начал доктор,- с официальным предложением. Гильдия хирургов просит написать групповой портрет. В этом пакете двести флоринов. Это первый взнос. Окончательную стоимость должны назначить вы сами. Мы со своей стороны заранее согласны.
Рембрандт взглянул на Лисбет: та чуть не подпрыгнула на радостях. Художник вспомнил, как вел себя в подобных случаях Питер Ластман, И попытался чуточку подражать ему...
- Ну что ж, ваша милость, я очень польщен заказом. Прошу заверить гильдию, что сделаю все, чтобы достойно запечатлеть на холсте почтенных граждан во главе с вами. Благодарю за доверие и за это...- Рембрандт прикрыл пакет ладонью.
- Господин ван Рейн, я верю в вас. Полностью доверяю вам. Надеюсь, что и гильдия будет довольна. Правда, мои коллеги - не бог весть какие знатоки искусства, но достойны уважения.
- Ваша милость, а сколько будет персонажей?
- Вместе со мною - восемь.- Доктор щелкнул пальцами.- И девятый - труп. Но с него взятки небольшие.
Рембрандт рассмеялся:
- Значит, восемь, а девятый Адриане? В хорошую компанию он попал.
- Покойник был здоровяк,- сказал доктор,- и в лечениях не нуждался.
- Ваша милость, еще раз благодарю вас за доверие. Я просил бы предупредить ваших коллег, что буду писать столько времени, сколько это нужно. Пусть не взыщут в случае чего и наберутся терпения. Это моя нижайшая просьба и к вам...

Старичок на стене аж заерзал, вспомнив о той поре, когда писалась «Анатомия». Он говорит своему двойнику на кушетке:
- Здорово ты их помучил. И они тоже тебя порядком изводили.
- Меня? - удивляется тот, который на кушетке.- И не бывало! Я заставлял их позировать, я не давал им времени для того, чтобы отдышаться. Можно сказать, я попил их кровушки.
- На это ты был мастер.
- Я был мастак работать. А не просто был мастер. Не всякий мастер - мастак.
- Пожалуй.- И старичок на стене противно хихикнул.

За завтраком Лисбет выглядела бледной.
- Нездорова? - справился брат.
- Плохо спала... Уже прошел год, как мы без отца.
- О том же думал и я,- сказал Рембрандт.- А еще я думал вот о чем: Адриан давно не пишет писем.
- Антье писала...
- Это само собой... Но ведь Адриан молчит. Может, обидели мы его?
- Ему тяжко с Герритом.
- Я у них в долгу. Неоплатном.- Рембрандт, помолчав, добавил: - Вот покончу с гильдией - поедем в Лейден. С подарками. С хорошими. У нас будут деньги. Они порадуются вместе с нами.
Лисбет упрекнула брата:
- Ежели ты станешь тратить деньги на эти восточные безделушки - мы никогда не вылезем из нужды.
Она имела в виду двух фарфоровых Будд китайской работы.
Рембрандт расхохотался:
- Ах, ты про них, Лисбет? Мне их по дешевке достал Эйленбюрг. Прелестные статуэтки! Просыпаюсь утром и - гляжу на них. Очень забавные.
- А сорок флоринов?
- Сорок? - Рембрандт продолжал смеяться.- У меня их будет много, Лисбет. Дай только покончить с гильдией хирургов. Кажется, я напал на золотую жилу. Золотую в смысле славы. Вот увидишь - обо мне заговорит весь Амстердам.
Лисбет помолчала.
Завтрак продолжался. Но недолго: Рембрандт вдруг заторопился.
- Вот-вот должен появиться доктор де Витте,- сказал он и выскочил из-за стола.