Рембрандт. Автопортрет, 1656
|
|
Святое семейство и ангелы, 1645
|
|
|
Семейный портрет, 1666-1668
|
|
|
|
Жертвоприношение Авраама, 1635
|
Георгий Дмитриевич Гулиа. Рембрандт
- Корнелия, скажи Ребекке, чтобы пожарче затопила камин. Проклятый октябрь! В этом году он какой-то особенный. Колючий. Обжигающий. Не так ли, Корнелия?
Корнелия с грустью смотрит на отца.
- Ты чем-то удручена, Корнелия?
- Нет, меня тоже донимает эта осень.
Она, конечно, солгала. Октябрь как октябрь, месяц осенний, ветер, дождь, прохлада и сырость. Обычное дело. Очень плохо, когда к осени прибавляется и старость. Уж очень постарел отец. Дело не в том, что лицо покрылось глубокими морщинами. Подбородок стал обвисать, щеки обмякли.
Ребекка тоже должна почувствовать этот пронизывающий холод и вовремя затопить камин. Что за сырость?
- Корнелия, а как на дворе?
- Противно.
- Так почему же медлит Ребекка?
Корнелия, которой только недавно исполнилось пятнадцать, вышла в коридор.
- Чего он? - спросила Ребекка.
- Ему холодно. Приказывает затопить.
- Холодно? Разве холодно?
- Мне - нет,- сказала Корнелия,- но холодно отцу.
- Может, дать ему горячий отвар из трав?
- Отвар само собой, Ребекка. Но камин затопить надо.
- А как насчет доктора? Может, сходить мне к господину Тюлпу?
- Не знаю, Ребекка, не знаю... Давай сначала затопим.
Когда запылало пламя в камине, художник подсел поближе. Чуть не влез в него.
- Ты обгоришь, отец.
- Я? - Рембрандт смеется и уголками глаз видит свое лицо на стене.- Корнелия, похож?
Корнелия сравнивает того, который на стене, с тем, который у камина.
- Ты выглядишь значительно моложе,- солгала Корнелия.
«Вылитая мать,- думает про себя Рембрандт.- Но ростом будет повыше и постройнее. Это и понятно - росла в холе, не то что несчастная Хендрикье. И бедного Титуса немного напоминает».
Корнелия шепчется на кухне с Ребеккой Виллемс:
- Ему плохо, Ребекка.
- Схожу-ка к доктору. Он посерел, и голос стал сиплым. Я дам ему отвара.- И понесла к хозяину небольшую миску.
- Что это? - поморщился Рембрандт.
- Отвар. Вам будет легче.
- Легче умереть, что ли? Скапутиться легче, что ли?
- Какие слова говорите, ваша милость? Да поглядите на себя - о смерти ли думать?
- Ребекка, где Корнелия?
- На кухне.
- Приблизьтесь ко мне. Поближе. Еще ближе... Чтобы она не слышала.
- Здесь никого нет.
- Ребекка, я, наверно, помираю.
Служанка махнула рукой.
- Послушайте меня, Ребекка. Вокруг - никого. Я один. И Корнелия с вами. В этой церкви орган. Понимаете? Орган. Я хочу, чтобы туда перенесли прах Саскии. Пусть она будет недалеко от Титуса. И от Хендрикье тоже. Слышите, Ребекка Виллемс?
- Я слышу, ваша милость. Но к чему все эти досужие речи? Вы будете еще долго, долго жить.
Рембрандт вытянул руки. Их чуть не касалось пламя. А они были холодные.
- Нынче просто морозно, Ребекка.
- Да, ваша милость...
Он поморщился и еще ближе подвинулся к огню.
- Горит! - крикнула Ребекка.
Это задымился рукав старого, засаленного халата. С трудом погасила Ребекка запылавший рукав. Вбежала Корнелия.
- Что такое? - И застыла. Ей все стало ясно: отец улыбался кривой улыбкой юродивого.
- Отец, тебе надо лечь.
- Нет, - заупрямился старик. - Нет. Дайте мне лучше немного вина. Знаете, какого? Красного. Ребекка переглянулась с Корнелией.
- А что, ваша милость, ежели, - за доктором: схожу?
- Это почему же?
- Просто так...
- Нет. Мне теперь лучше. Это проклятая осень.
Содержание:
стр 1 -
стр 2 -
стр 3 -
стр 4 -
стр 5 -
стр 6 -
стр 7 -
стр 8 -
стр 9 -
стр 10 -
стр 11 -
стр 12 -
стр 13 -
стр 14 -
стр 15 -
стр 16 -
стр 17 -
стр 18 -
стр 19 -
стр 20 -
стр 21 -
стр 22 -
стр 23 -
стр 24 -
стр 25 -
стр 26 -
стр 27 -
стр 28 -
стр 29 -
стр 30 -
стр 31 -
стр 32 -
стр 33 -
стр 34 -
стр 35 -
стр 36 -
стр 37 -
стр 38 -
стр 39 -
стр 40 -
стр 41-
стр 42 -
стр 43 -
стр 44 -
стр 45 -
стр 46 -
стр 47 -
стр 48 -
стр 49 -
стр 50 -
стр 51 -
стр 52 -
стр 53 -
стр 54 -
стр 55 -
стр 56 -
стр 57 -
стр 58 -
стр 59 -
стр 60 -
стр 61 -
стр 62 -
стр 63 -
стр 64
|
|