Георгий Дмитриевич Гулиа. Рембрандт

Хендрик деловито осмотрел прихожую, бросил взгляд в столовую.
- Ого! - сказал он громко.- Я вижу новые приобретения.
Ван Эйленбюрг быстро прошелся глазами по стенам и углам.
- Это вы брали у меня. Знакомое, Это тоже.
Речь шла о работах амстердамских и харлемских живописцев.
- Все видит,- сказал Рембрандт Саскии и раскатисто рассмеялся.
- А эта? - Эйленбюрг остановился перед небольшим пейзажем.- Откуда она?
- Мне продали очень дешево. Пока что неизвестный утрехтский мастер.
- Лисбет,- фамильярно обратился ван Эйленбюрг,- ваш брат разорится, если будет скупать все, что на глаза попадется.
- Позвольте,- остановил его Рембрандт и за поддержкой обратился к Саскии: - Не все подряд, а то, что мне нравится. То, что я не умею делать сам.
Лисбет взяла сторону ван Эйленбюрга:
- Достаточно появиться лишнему флорину, как этот легкомысленный мужчина тратит его на офорт или картину неизвестных мастеров. А знаете, что он купил на днях?
- Не знаю,- весело отозвался ван Эйленбюрг.
- Ни за что не угадаете!
- Неужели китайскую вазу?
- Нет.
- Японскую миниатюру?
- Хуже.
- Я теряюсь в догадках, уважаемая Лисбет.
- Он купил старинной работы бюст Гомера.
- Бюст Гомера? - удивился ван Эйленбюрг.- А Гомер - зачем?
Ван Рейн пригласил гостей в столовую. Пропуская вперед Саскию, он говорил:
- Я надеюсь, что вы защитите меня от незаслуженных нападок и оцените мою покупку. Вот она.
В углу на деревянном постаменте стоял мраморный бюст эллинского певца. Он был хорошо освещен, должно быть, специально для гостей. Работа и в самом деле была недурная. Какой-то итальянец скопировал античный бюст. Впрочем, многие итальянцы, точнее - римляне, которые без конца этим занимались, копировали эллинов... Ван Эйленбюрг оценивающе присматривался к бюсту. Он попросил показать тыльную сторону. Мрамор был очень хороший, наверняка каррарский. Мастер неплохо поработал резцом. Нет, вещица стоящая... Это самое и выразил ван Эйленбюрг.
- Прошу выслушать мое мнение. Лисбет, в данном случае вы не очень правы. Приобретение, несомненно, дорогое, но оно того стоит. Поверьте моему опыту.
- Разве вы намного старше моего брата?
- Это неважно. Дело, в конце концов, не в годах. А вот тут.- И ван Эйленбюрг постучал пальцами по своему лбу.- Разве ваш брат очень стар? Всего двадцать семь? Вот видите?! А обскакал и Питера Ластмана, и, если угодно, самого Франса Халса. Да, да! Ваша снисходительная улыбка мне понятна, Лисбет ван Рейн, но ведь давно известно, что пророк в своем отечестве не пророк.
- Его отечество Лейден, - сухо заметила Лисбет. Ван Эйленбюрг воскликнул:
- Был Лейден, да сплыл! А теперь - славный, великий Амстердам!
- Мне нравится темперамент вашего брата,- сказал Рембрандт Саскии.- Но часто он склонен к преувеличениям. Особенно когда речь заходит о моих работах. Они не всегда достойны похвалы.
- Господин ван Рейн,- мягко, грудным голосом произнесла Саския,- разве без похвал может обойтись искусство? Оно взращивается ими.
- Слышите? - обрадовался Рембрандт.- А теперь - милости прошу к столу. Где Бол? Где ван Флит?

После обеда Саския попросила Рембрандта показать что-нибудь из новых или старых работ. Все равно что. Лишь бы увидеть что-нибудь, кроме тех, которые уже видела, позируя ему. Он повел ее в мастерскую.
- Прелестный был обед,- сказала она.
- Да нет,- сказал он,- ничего особенного. Мы в Лейдене привыкли к простой еде. Отец очень любил сельдь и поджаренные в масле хлебцы. Это же очень простая еда. Можно сказать, еда бедняков.
- Не скажите,- возразила Саския, приближаясь к портрету мужчины, сидящего с увесистым фолиантом.- То, что вы зовете простой пищей, на самом деле естественная, следственно, самая полезная и вкусная.
- Вы так полагаете? - Рембрандт отошел на шаг назад, словно готовился рисовать ее. А на самом деле думал: «Талия словно у осы. Очень славная улыбка. Истинно девичья. И это при ее несомненном уме и вкусе к живописи. Откуда у нее этот вкус? Врожденный? Фамильная склонность? Брат ее Хендрик обладает незаурядным чутьем, когда дело касается живописных работ...» И чем больше он присматривался к ней, тем больше она нравилась ему...
- Вот что скажу я вам, господин ван Рейн. Возьмите овощи, отварите их или потушите, запеките их в тесте или смешайте с любым изделием из теста - и вы убедитесь, что эта простая пища есть на самом деле пища богов.- Ее взгляд упал на круглый резной столик, на котором лежала толстая книга.- Что это? Библия? Вы ее читаете?