Георгий Дмитриевич Гулиа. Рембрандт

Простояв целый день за мольбертом, Рембрандт идет в столовую. Лисбет уехала в Лейден, по-видимому, недовольная своим положением у брата. «Если уж мыть полы, то лучше у себя дома»,- как-то бросила она, к большому огорчению брата. Уехала в Лейден, где в старом доме остались только Адриан и его жена Антье. Геррит скончался два года тому назад. Можно сказать, отмучился, ибо последнее время уже не вставал с постели - невыносимо болели ноги, спина, шея. Рембрандт любил, чтобы в комнате было светло, особенно за ужином. Просил не жалеть свечей... И вот затопал он, стуча башмаками, из мастерской в столовую.
Саския ждала его, не притрагиваясь к еде. Он внимательно посмотрел на нее. Она казалась бледной.
- Ты нездорова? - спросил он тревожно.
Саския улыбнулась, отрицательно покачала головой.
- Приятно слышать. Но что же все-таки?
- Ничего.- Она опустила глаза.- Ты просто замучил меня.
- Я? Когда?
- Этой ночью.
- Ах, вот ты о чем! - Он подошел к ней, обнял за плечи, поцеловал в обе щеки.- Мне казалось, что ты не в претензии ко мне.
Она приложила палец к его губам.
- Помолчал бы...
Саския тихо смеялась, обняв его за шею.
- Ужинать пора, медведь.
Он усадил ее на мягкий, обитый кожей стул, поцеловал обе руки. И произнес смеясь:
- По мне нет лучшего в мире счастья, чем тяжелая работа днем, сытный ужин с вином и такой, как ты, ангел в постели. Ей-богу, правда!
- Постыдился бы! Еще услышат...
- Ну и пусть! - Вдруг он выпрямился, посерьезнел, тихо спросил: - Может, ты в ожидании?
Она произнесла:
- Может быть...
- Браво, Рембрандт, ты еще не весь выдохся у этих проклятых мольбертов и треклятых металлических досок!
Он радостно потер руки, а потом вонзил вилку в жареного гуся.
- Надо позвать доктора Тюлпа.
- Пока не надо.
- А когда же? - Потом...
Он положил себе большой кусок гуся, салату, налил ей и себе вина.
- А тебе можно? - вдруг спросил он.
- Наверное, немного можно. Чуть-чуть...

Доктор Тюлп подтвердил, что предчувствия не обманули госпожу ван Рейн. Все идет своим чередом. Доктор предложил Рембрандту вяленой рыбы и пива.
- Вам, как лейденцу, это должно понравиться, господин ван Рейн,- сказал он.
- Спасибо, доктор. Но почему же так поздно? Прошло два года, если не больше. После свадьбы...
- Бывает, господин ван Рейн, природа ведет нас верными, но подчас неисповедимыми путями.
- А мне не верится...
- Не верите, господин ван Рейн? Рембрандт, краснея, произнес:
- Не верю, что сделаюсь наконец отцом.
- Все нормально. Все будет хорошо.
- А вам не кажется, доктор, что Саския мрачнеет?
- Это бывает со многими... Течение беременности не всегда можно предсказать. На всякий случай я попрошу господина Бонуса, чтобы и он осмотрел ее. Ум хорошо, а два - лучше.
Доктор Тюлп поднял бокал. То же самое сделал и Рембрандт. Он сказал:
- Теперь я с большим усердием примусь за работу.
- Вы и без того усердны. Даже слишком... Попробуйте рыбу.- Доктор придвинул блюдо к художнику.- Что вы делаете из больших работ?
- Пишу по заказу принца. Он сам подсказал мне библейские сюжеты. «Страсти Христовы» назвал он.
- Самолично заказал?
- Нет, через господина Константейна Гюйгенса. Доктор пригубил вино.
- А каков господин Гюйгенс? А? - сказал доктор.- Это он восславил вас, а теперь - сам принц! Поздравляю вас! Всякий раз, когда бываю в хирургической гильдии, не могу пройти мимо вашей картины. И знаете, что шепчу?
- Даже не представляю себе, ваша милость.
- Держу пари, не угадаете! Я говорю: «Спасибо вам, господин Гюйгенс!»
Рембрандт немного смутился:
- Вы слишком добры, доктор.
- Я же безо всякой лести, господин ван Рейн. Говорю одну чистую правду!..
Немец Иоахим фон Зандрарт - одногодок Рембрандта - одно время жил в Амстердаме. В конце тридцатых годов. Это была вершина славы Рембрандта. Несомненно, бывал в мастерской художника. Сам хороший живописец и гравер, он является автором биографий многих художников, с которыми знакомился во время своих путешествий. Вот его слова о Рембрандте:
«Он не боялся выступать против устоявшихся у нас традиций искусства».
Сказано коротко, но очень значительно…