Книга Тейн де Фpиc о жизни Рембрандта

Книга первая

Корнелис быстро захлопнул кассовую книгу и поспешно засунул ее под ворох бумаг, но по пристальному взгляду Рембрандта понял, что опоздал. Художник посмотрел туда, где была спрятана кассовая книга, посмотрел на разбросанное по столу золото и серебро, отливавшее матовым блеском на яркой поверхности красного дерева, и перевел взгляд на побледневшие лица братьев. Еще было не ясно, чем все это кончится. Теснясь, все устремились к столу. Никто не понимал, что же происходит между мастером и продавцами его картин. Англичане, услышав великое имя, локтями и коленями пробивали себе дорогу в первый раз, чтобы посмотреть на «the most famous painter»,- самого знаменитого художника. Лицо Рембрандта побагровело. Художник стиснул свой твердый железный кулак, но, видимо, опомнился и разжал пальцы. Он вдруг протянул руку к горке бумаги, не обращая внимания на робкий протестующий жест Корнелиса, вытащил кассовую книгу, открыл ее и, перелистав, нашел то, что искал. Хотя внутри в нем все трепетало, внешне он сохранял спокойствие, полное самообладание, стоившее ему огромного усилия воли. «Мошенники!» - думал он с негодованием. Но когда заговорил, голос его был тихим и вялым:
- Девяносто пять рисунков, эскизов, черновых набросков... проданы первого октября...
Рембрандт и Данкертсы обменялись пристальными гневными взглядами. Несколько оправившись от растерянности, торговцы постарались принять непринужденный вид, желая создать впечатление, что они не понимают, чего от них хочет Рембрандт. Мастер перелистывал книгу и читал вслух:
- ...Двадцать третьего октября - сто шестнадцать офортов и больших эстампов...
Он оглянулся по сторонам. Все продано, сказал ему Сегерс. Все! Даже вещи, которые были на комиссии у Клеменса. Сегодня вечером производится расчет за все, что продано. А вот висят и последние его произведения! Мошенники принесли ему всего триста гульденов, и он еще с поклонами проводил их до дверей! Рембрандт стукнул кулаком по столу. Монеты подпрыгнули: один золотой гульден покатился и с дребезжащим звоном упал на пол. «Трех тысяч было бы мало за все!» Да еще Париж! Париж! Шиартр! О мошенники!.. А ему-то приходилось в течение многих месяцев выслушивать упреки Сикса и угрозы Беккера! В следующее мгновение он очутился в соседней комнате. Данкерт Данкертс, подскочивший к стенному шкафу, чтобы загородить его, от сильного удара в грудь отлетел в сторону. Рембрандт дернул за дверцы и распахнул шкаф настежь. Там лежало золото - его золото, аккуратно сложенное в мешочки с монограммами «Д. и К.Д.» по сто монет в каждом. Лежали здесь и векселя. Его векселя, «payables au premier de novembre M.M. les banquiers» - подлежащие оплате первого ноября у господ банкиров...

Все завертелось у него перед глазами... Но он быстро овладел собой. Размеренными движениями хладнокровно сосчитал деньги и с поразительным спокойствием опустил все мешочки - все до единого! - в большие карманы своего плаща, затем сложил векселя и отправил их туда же. В выставочном зале, когда он вернулся, стояло тягостное, враждебное молчание. Но эта враждебность была явно направлена против Данкертсов. Братья забились в угол. При появлении Рембрандта оба отвернулись. Мастер рассмеялся коротким язвительным смехом.
- Благодарю вас,- проговорил он.- Благодарю вас за удачную продажу и за то, что деньги в полной сохранности.
Указывая на рассыпанное по столу золото и серебро, он прибавил:
- Вот ваша доля,- и обратился к посетителям, которые в безмолвном удивлении расступались перед ним.- Господа! Если вам случится, как и мне, продавать свои работы... я могу рекомендовать вам братьев Данкертсов. От всего сердца! Он был мертвенно бледен, голос звучал как чужой, строго и размеренно. И каждый, кто был здесь, видел, чувствовал, и сознавал, что на их глазах разыгралось нечто серьезное. И, вдруг все бросились к Рембрандту, окружили его, заговорили с ним, перебивая друг друга: ему желали счастья, подробно расспрашивали, почему Он решил прийти сюда. Англичане, не понимая происходящего, без конца приветственно приподнимали свои высокие шляпы. Гуго Аллардт предложил послать за сухим платьем и нанять человека, который бы с фонарем проводил художника до дому.
Рембрандт молча отрицательно покачал головой. Бросив на братьев Данкертсов последний уничтожающий взгляд, он покинул помещение; за ним поспешили все те, кто не собирался ничего покупать; вскоре они, полные злорадства, рассеялись по городу в разных направлениях, чтобы растрезвонить скандальную новость на всех улицах, во всех кегельбанах и тавернах. Дождь лил как из ведра. О, этот дождь! Он пришел издалека, ему нет никакого дела до растленности смертных. По обеим сторонам улицы с журчанием бежала вода. В ночной мгле лишь тускло поблескивали мокрые камни, мостовой. Неподвижно, как призраки, свисали над мостовой ветки деревьев, и с каждой сыпались капли дождя. Вода хлестала из желобов и, стекая в канал, бурлила ключом. Огромные серебряные круги, расходясь, разбивались о берег.

Дождь! Дождь! Темные силуэты прохожих, призрачные очертания высокой башни, теряющиеся в темной выси; глухая ночь, распростертая над пустынными площадями, журчание невидимой воды в каналах, возле шлюзов и у мостов, одинаково повисших над темной пеленой дождя. Бесцельно кружил Рембрандт по городу. Мешочки с золотом ударялись о грудь, оттягивали карманы плаща. Шелестели спрятанные за пазухой векселя. Он все успел сосчитать и знал: он обладатель нескольких тысяч! Он получил их за свой труд.