Книга Тейн де Фpиc о жизни Рембрандта

Книга вторая

Во время одной из своих вечерних прогулок Титус ван Рейн и Хиллис де Кемпенаар были встревожены отдаленным шумом, долетавшим на простор набережной откуда-то из переулков. Вопросительно поглядев друг на друга, они, не сговариваясь, ринулись в ту сторону, откуда доносился странный гул. Как оказалось, гул этот исходил от небольшой толпы, собравшейся во дворе какого-то дома. Над подвалом, в котором помещался кабачок, висела ржавая вывеска питейного заведения. Здесь же, по-видимому, обретался и сапожник, так как в узком окне друзья заметили сапожные колодки, готовую обувь и тюк кожи. Окружающие дома были низки, с зеленоватыми стеклами в окнах, почти совершенно не пропускающими дневного света. Изо всех дверей выглядывали любопытные. Перед чьим-то жилищем стояла хохочущая, орущая толпа, которая бомбардировала камнями наглухо закрытые окна и двери. Уличные мальчишки сидели на крышах. Подростки пробирались вперед, расталкивая взрослых, что-то кричали, бегали и помогали взрослым забрасывать камнями запертый дом. В лавке визжали собаки. Прислонившись к кирпичной стене, стоял слепой нищий и характерным жестом протягивал шляпу навстречу прохожим.

Титус и Хиллис протиснулись сквозь толпу и, вытянув шеи, старались разглядеть, что происходит. Из беспорядочных обрывков разговоров им ничего не удалось понять. Они только слышали грубую ругань какого-то человека, стоявшего впереди них. Ни на минуту не умолкая, он с злобным хохотом говорил:
- Друзья, распродавайте пожитки! Завтра придет царствие небесное!
- Совсем как полгода назад! - выкрикнул женский голос.
По рядам прокатился смех, мужской - раскатистый и язвительный, женский, визгливый, резкий. Камни глухо ударялись о деревянные двери и оставляли на них безобразные царапины. Из переулка появился крупный детина в рубище. Толпа встретила оборванца громкими приветственными криками. Человек посмотрел на исцарапанную дверь, вытер рот тыльной стороной ладони и стал, широко раздвинув ноги.
- Что, небось, опять у нее видения были? - спросил он.
- Да, да! - раздалось с разных сторон. Оборванец игриво подмигнул в сторону женщин:
- Матери, трепещите за ваших грудных младенцев! Прячьте поскорее ваших сыновей и дочерей!
Отвратительно гримасничая он подражал сдавленному голосу старой женщины. Толпа веселыми криками приветствовала его выходку. И тут же, словно это был сигнал к началу долгожданного зрелища, дверь осажденного дома внезапно распахнулась. Престарелая женщина шагнула через порог и, грозно сверкая глазами, стала в дверном проеме, выпрямившись во весь рост. Титус, напуганный неожиданным появлением этой фигуры, судорожно вцепился в руку Хиллиса. А тот смотрел на все с любопытством, спокойно и равнодушно. Старуха была высокая и худая; как палка. Редкие седые космы беспорядочно выбивались из-под черного тесного чепца. Лицо - желтое, обветренное, костлявое и заостренное, с длинным носом и выдающимися скулами; руки - длинные, болтающиеся. Женщина прислонилась к дверному косяку. Толпа встретила появление старухи неистовыми криками. Беснуясь, люди с воем устремились к двери. Старуху обступили со всех сторон. Вплотную к ней стали два парня, по-видимому местные коноводы.
Старуха подняла костлявые руки. Стало тише. Слышно было, как рассмеялась какая-то женщина. Оборванец, протиснувшийся к самому порогу, закричал:
- Эй, Аахье Яне, какие сегодня вести сверху? Толпа откликнулась коротким взрывом злорадного хохота.
Старуха смерила оборванца с ног до головы. Презрение, растерянность и ненависть - все отразилось в ее глазах. Она потрясла поднятыми вверх руками.
- Я должна возвестить, что мне ведомо! Я должна возвестить: грядет гибель мира и час возмездия! Теперь уже недолго осталось!..
- Врешь, как всегда! - раздался певучий голос. Какая-то женщина бойко выскочила вперед.
- Семь лет грозишь ты нам бесплодием, старая ведьма, но твои пророчества никак не сбываются! - выкрикнула она.
Опять загремел смех. Один из мужчин схватил ее за руку.
- Будь ты верна своему мужу, пророчество и сбылось бы! А это бог послал тебе за грехи. Да Аахье Яне вовсе не о том и говорит, верно, Аахье?
Старуха, казалось, не слышала. Губы ее двигались, руки дрожали.
- Час настал! - упрямо твердила она.- Час настал! Великая расплата грядет! Конец близок!
Старуха тяжело перевела дух и продолжала проронить:
- Ночное видение опять явилось мне, и на этот раз было еще страшнее, чем всегда!
- Какое же оно из себя, Аахье Яне? А ноги и руки у него есть? И что же это: мужчина или женщина?
Вопросы сыпались со всех сторон, галдеж разрастался. Но все перекрывал пронзительный голос старухи - ее неотступное, резкое, монотонное карканье.
- Войны и воинственные кличи! Куда ни глянь - везде несчастье и гибель. В городах и селах - нужда! Небеса содрогаются. Солнце и луна меркнут. Звезды утрачивают свое сияние!
Старуха снова глубоко перевела дух.
- Покайтесь! Внемлите священному писанию! Страшитесь судии божьего, который приидет! Вокруг нас дети Вельзевула сеют бедствия и множат тьму. Законы теряют свою силу. Мертвые взыскуют о помощи из морских глубин. Князья и правители трясутся от страха в своих дворцах.
Рослый оборванец, подражавший старухе, плюнул прямо под ноги безумной вещунье.
- Отлично, пусть их трясутся! - крикнул он, показав два ряда желтых зубов.- Я всегда только этого и хотел. Но станем ли мы от этого хоть на грош богаче? Даже если бы твои пророчества и сбылись, все равно эти господа успели уже хорошо пожить! Зимой они грелись у теплого камина, а летом прохлаждались в своих имениях. А мы, мы? И наши дети, никогда не вылезающие из грязи?
Издевательский смех умолк. Все взгляды устремились на оборванца. Тяжело дыша, он сжал кулаки. Лица слушателей помрачнели. Все взоры вновь обратились к распахнутой двери, в которой все еще стояла старуха. Изумленно, беспокойными слезящимися глазами рассматривала она некоторое время говорившего. Наконец ее прорвало:
- Горе тем, кто знает одни лишь излишества и изо дня в день служит чреву и Маммоне. Помните одно: берегите душу свою, ибо она принадлежит господу! И еще громче, предостерегающе воскликнула:
- Покайтесь, покайтесь! Оборванец передернул плечами.
- Нас этим не утешишь! - сказал он и потряс в воздухе сжатыми кулаками.- Я хочу есть, хочу жить, жить! А что-то не видать, Аахье Яне, чтобы твои прорицания осуществлялись. Пройдись-ка по Кайзерграхт с его красивыми дворцами... Они там все еще купаются в богатстве и роскоши... а мы?..